Сегодня под утро мне снилось, что я брожу по одному из книжных магазинов сети, где я работала. У меня в руках были книга (это не странно) и игла для швейной машинки (а вот это - да...), которые я брала с витрины и вознамерилась положить обратно. Сон начался в каких то кабинках, вроде примерочных в магазинах одежды. Поверх перегородок я увидела менеджера магазина М., с которой я очень, очень не хотела встречаться, не по какой-то причине, а просто у меня эта женщина странные неприятные эмоции вызывала. И вот, вижу я в кабинке, жду, когда она уйдет и выскакиваю, когда горизонт чист. Иду по торговому залу, кладу книгу на место, натыкаюсь на консультанта - почему-то это в реальной жизни шапочно знакомый мне мальчик из Костромы - и разговариваюсь с ним. Мальчик жалуется, что грядет какой-то фестиваль с открытием нового магазина в сети, вследствие чего на продавцах пашут, как на сидоровых козах. Я сочувствую, но за стеллажами снова мелькает голова М. и я ретируюсь. На выходе из магазина - кстати, иголку я так и не успела вернуть на место и озадачиваюсь, куда бы ее деть, ибо не нужна она мне - я нагибаюсь, чтобы перешнуровать ботинок, подбираю юбки. Я одета в рубашку, сверху которой не то маленький жилет, не то пояс-корсет, жакет и не то две - нижнюю и верхнюю - многослойные юбки с оборками, не то в одну, но очень длинную, и обута в ботиночки на низких каблуках со шнуровкой. И вот сижу на одном колене, ругаю шепотом юбки, борюсь со шнурками, и вдруг слышу сверху голос, говорит по-русски, но с сильным акцентом: "Девушка, во что вы одеты? Покажите, пожалуйста!". Я поднимаю глаза и вижу... улыбающегося Тима Бёртона. Я встаю, поправляю складки, он указывает на юбки и спрашивает, мол, что это. Я: "Эээ... зэ скёрт... скёт", - я категорически не помню, произносится ли "р", и не знаю, смогу ли я нормально ее выговорить. "По-русски, пожалуйста" - "Юбка... юб-ка." Мы разговариваем по-русски, ибо по-английски я ни бум-бум, а Тим прекрасно понимает и говорит неплохо на неродном для себя языке. Говорим об одежде, о детях, почему-то. Вдруг появляются толпы народа: "Мистер Бёртон, а мы вас везде ищем!". Некто в строгом костюме и в наушнике а-ля агент Смит берет меня под локоток и отводит в сторону. Он знает мои имя и фамилию и говорит, что я понравилась мистеру Бёртону, а они ищут массовку зрителей на кинофестиваль, так что не могла бы я, в Москву, билеты оплатят. "Какого числа?" - спрашиваю я. "Такого-то." - "Нет, такого-то я не могу, у меня командировка на работе." - "Тогда приезжайте такого-то." На том и договариваемся. Потом я знакомлюсь с очень странной, но милой Хеленой Бонэм-Картер. Декорации внезапно меняются, я на неком фестивале. Видимо, книжный. Организованной толпой, как на первомайском митинге, процессией идут писатели, несут транспаранты. Под плакатом "Британия" я вижу шляпу Терри Пратчетта и самого сэра. Беру автограф. Снова смена декораций, но по-прежнему какие-то фестивали. Я временно живу в каком-то пригородном дворце. Зачем-то надо вылезать в окно, тут сюжет, почему так делать, смазывается. Другие люди тоже лезут из окон. Еще я ползу на крышу, там цепляюсь за какую-то горгулью с ангельскими крыльями, но обнаруживаю, что статуя живая, просто двигается очень медленно. Что было дальше, забылось после пробуждения.